Иван Бунин

Иван Алексејевич Буњин, (рус. Ива́н Алексе́евич Бу́нин, Вороњеж, 22. октобар 1870. — Париз, 8. новембар 1953), руски књижевник
Био је песник, романописац и новелист. Након Октобарске револуције, био је у емиграцији. За преводе с енглеског (Лонгфелоу, Бајрон) награђен је премијом Руске академије уметности, а 1933. добио је Нобелову награду за књижевност. Индивидуалист је, оплакује пропадање племићког свијета, тражи и култивира лепоту, а руско село након 1905. гледа само у мрачним бојама.

Дела:

"Село"
"Господин из Сан Франциска"
"Суходол"
"Митјина љубав"
"Живот Арсењева"
мемоари "Успомене"


wiki

Da vas pevam – smoriti se neću,
Zvezde, večno mlade, tajnovite.
Od detinjstva plašljivo gonetam
Rune što iz tamnih bezdni svite.

U detinjstvu voleh vas nesvesno –
Bajku čitah iz nežnog vam sjanja.
U letima mladim samo s vama
Delio sam tuge i nadanja.

A kad prvih priznanja se sećam,
Među vama tražim lice milo...
Sjaćete mi nad zaboravljenom,
Kad godine proteknu, mogilom.

Shvatiću vas, možda, zvezde, biće
Možda stvarnost san da suđeno je
Nadanjima zemnim i tugama
Sa nebeskom tajnom da se spoje.







Не устану воспевать вас, звёзды!
Вечно вы таинственны и юны.
С детских дней я робко постигаю
Тёмных бездн сияющие руны.

В детстве я любил вас безотчётно, –
Сказкою вы нежною мерцали.
В молодые годы только с вами
Я делил надежды и печали.

Вспоминая первые признанья.
Я ищу меж вами образ милый...
Дни пройдут - вы будете светиться
Над моей забытою могилой.

И быть может, я пойму вас, звёзды,
И мечта, быть может, воплотится,
Что земным надеждам и печалям
Суждено с небесной тайной слиться!

1901

Za sve, Gospode, tebi blagodarim!
Poslije dana nemira i sjete
Ti meni rumen večernju podari,
Polja i krotkost sinje dalji sve te.

Usamljen i sad ko svagda sam, ali
Evo zalazak razli divan plamen,
Gdje večernjača zvijezda se tali,
Drhteći snažno, kao dragi kamen.

I tužnom sudbom srećan sam, jer ima
Za me radosti slatke u saznanju
Što u nijemom svom sam razmišljanju
Sām i što s tobom govorim, tuđ svima.




***




За всё тебя, Господь, благодарю!
Ты, после дня тревоги и печали,
Даруешь мне вечернюю зарю,
Простор полей и кротость синей дали.

Я одинок и ныне - как всегда.
Но вот закат разлил свой пышный пламень,
И тает в нём Вечерняя Звезда,
Дрожа насквозь, как самоцветный камень.

И счастлив я печальною судьбой,
И есть отрада сладкая в сознанье,
Что я один в безмолвном созерцанье,
Что всем я чужд и говорю - с тобой.

1901

Sijavica, ko snoviđenje,
Bljesnu i iščeznu u tminu.
Ali vidjeh, na magnovnje,
Nebesku svu dalj i dubinu:

Gore što u visinskom sjaju
Iz oblaka se ružičastih
Dižu, grad i crkve u raju –
I opet pade pokrov tmasti.

Zadrhta, planu iza toga –
I snőva blještav ushit sinu:
To mrak mučenja zemaljskoga
Desnicom opet Bog raskinu.

Tako i mašta u slučajnom
Veselju kašto mahne krilom
I nebeskom zablista tajnom
Sve što potonu, a jest bilo.




***




Зарницы лик, как сновиденье,
Блеснул – и в темноте исчез.
Но увидал я на мгновенье
Всю даль и глубину небес.

Там, в горнем свете, встали горы
Из розоватых облаков,
Там град и райские соборы –
И снова черный пал покров.

Вот задрожал и вспыхнул снова –
И снова блещущий восторг,
Вновь мрак томления земного
Господь десницею расторг.

Не так же ль в радости случайной
Мечта взмахнёт порой крылом –
И вдруг блеснёт небесной тайной
Всё потонувшее в былом?

1901

NOĆ

Tražim u ovom svijetu spajanje
Lijepog s vječnim. Tamo su daljine
Gdje noć posmatram: pijeska ćutanje,
I čas zvjezdani ponad zemne tmine.

Sjaje sa plavog svoda, ko pismena,
Plejade,Vega, Mars, Orion: meni
Njin nad pustinjom hod je drag, imena
Carskih smisao volim tajanstveni.

Bezbrojne oči drevne pute njine
Gledahu. I kroz vjekove u bljesku,
Svi za koje su sijale iz tmine,
U njoj nestaše, ko trag u pijesku:

Mnogo njih, posve nježnih, zaljubljenjih
Djeva, mladića i žena je bilo,
Noći, zvijezda – njima posrebreni
Eufrat i Nil, Memfis i Vavilon.

Opet noć. Nebo, nad čelikom Ponta
Blijedim, Jupiter zari. Sa zrcala
Vodenoga je, sve do horizonta,
Staklenom stubu nalik, pruga sjala.

Sad su dukčija priobalja Skiti
Gdje brodili su, i tek za maine,
U ljeto, more prosipa na liti,
Nježno, azurno-fosforne prašine.

Ali ljepota jedna vječna ima
Što s nestalima vezuje nas. Bila
Takva je ista noć, i tiha plima...
Sa mnom je na žal došla djeva mila.

Zaboravit mi tu zvjezdanu nije
Noć kad svijet sam zbog jedne volio,
Pa neka u snu zaludnome žijem,
Pa nek je maglen i varljiv san bio –

Tražim u ovom svijetu spajanje
Lijepog s tajnim, ko san: uspomena
Ta je – u jednoj ljubavi slivanje
Srećno s ljubavlju iz sviju vremena!





***






НОЧЬ

Ищу я в этом мире сочетанья
Прекрасного и вечного. Вдали
Я вижу ночь: пески среди молчанья
И звёздный свет над сумраком земли.

Как письмена, мерцают в тверди синей
Плеяды, Вега, Марс и Орион.
Люблю я их теченье над пустыней
И тайный смысл их царственных имен!

Как ныне я, мирьяды глаз следили
Их древний путь. И в глубине веков
Все, для кого они во тьме светили,
Исчезли в ней, как след среди песков:

Их было много, нежных и любивших,
И девушек, и юношей, и жён,
Ночей и звёзд, прозрачно-серебривших
Евфрат и Нил, Мемфис и Вавилон!

Вот снова ночь. Над бледной сталью Понта
Юпитер озаряет небеса,
И в зеркале воды, до горизонта,
Столпом стеклянным светит полоса.

Прибрежья, где бродили тавро-скифы,
Уже не те, - лишь море в летний штиль
Всё так же сыплет ласково на рифы
Лазурно-фосфорическую пыль.

Но есть одно, что вечной красотою
Связует нас с отжившими. Была
Такая ж ночь - и к тихому прибою...
Со мной на берег девушка пришла.

И не забыть мне этой ночи звёздной,
Когда весь мир любил я для одной!
Пусть я живу мечтою бесполезной,
Туманной и обманчивой мечтой, -

Ищу я в этом мире сочетанья
Прекрасного и тайного, как сон.
Люблю её за счастие слиянья
В одной любви с любовью всех времён!

1901

GRM

Tvrdim, crnim lišćem grm šumi i trepti: ko stravljen
Da u snježnu daljinu bježi. Dilj bijele
Poljane stožje, padina, ovčarnik zaboravljen
Tonu u bijelom dimu mećave pobješnjele.

Dimni vjetar kruži i koso gavrana nosi gore,
Trk mu konjski trag zasniježi-zamete lako...
U dalji prolaznik. Od samotnog je puta smoren,
Zavnomjerno i tupo gre mrtvim korakom.

Srećno, čovječe! Do sela, konaka daleko li je?
Ne čuje, ide, samo oborena mu glava...
A kuda i da žuri kroz studen vjetar i snijeg?
Rođene u snijegu, sahraniće nas mećava,

Zasuće ravnodušno, ko stog, ovčarnik zaboravljen:
Ne velikom prostoru u nas biti voli!
Živote bez zaklona, nad burom grme osamljen,
Nećeš u polju tamnom i divljem da odoliš.





***





КУСТАРНИК

Жёсткой, чёрной листвой шелестит и трепещет кустарник,
Точно в снежную даль убегает в испуге.
В белом поле стога, косогор и забытый овчарник
Тонут в белом дыму разгулявшейся вьюги.

Дымный ветер кружит и несёт в небе ворона боком,
Конский след на бегу порошит-заметает...
Вон прохожий вдали. Истомлён на пути одиноком,
Мёртвым шагом он мерно и тупо шагает.

Добрый путь, человек! Далеко ль до села, до ночлега?
Он не слышит, идёт, только голову клонит...
А куда и спешить против холода, ветра и снега?
Родились мы в снегу,— вьюга нас и схоронит.

Занесёт равнодушно, как стог, как забытый овчарник...
Хорошо ей у нас, на просторе великом!
Бесприютная жизнь, одинокий над бурей кустарник,
Не тебе одолеть в поле тёмном и диком!

Na toj visini, na snježnoj vršini,
Urezah čelik-nožem tekst soneta.
Idu dni. I sad, tako mi se čini,
Moj trag samotni čuva se sred smeta.

Na toj visini, s nebom tako sinjim,
Gdje od svjetlosti zimske bivam sretan,
Gledaše samo sunce vrh stileta
Na smaragd-santi što reže stih fini.

I veselo je misliti: poeta
Shvatiće mene. Nikad u dolini,
Gdje pozdravlja ga rulja, nek ne cvjeta!

Na toj visini, s nebom tako sinjim,
Urezah, u čas podnevni, soneta
Tekst tek za onog ko je na vršini.




***




На высоте, на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клинком сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.

На высоте, где небеса так сини,
Где радостно сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чертил мой стих на изумрудной льдине.

И весело мне думать, что поэт
Меня поймёт. Пусть никогда в долине
Его толпы не радует привет!

На высоте, где небеса так сини,
Я вырезал в полдневный час сонет
Лишь для того, кто на вершине.

1901

Tamo ne svijetli sunce, nema noći,
Ne izlazi zora,
Za granitnim poljem grozno ti u oči
Blješti smola mora.

Pod silnim oblakom, i ponad vala mu
Leti sijavica,
Na vreloj hridini, na bijelu kamu
Divna je orlica:

Leprša krilima, crvenim ko plamen,
Zove nekog u tim
Divljinama morskim i o bijel kamen
Bije krikom ljutim.





***





Там не светит солнце, не бывает ночи,
Не восходят зори,
За гранитным полем грозно блещет в очи
Смоляное море.

Над его ли зыбью, под великой тучей,
Мечется зарница,
А на белом камне, на скале горючей -
Дивная орлица:

Плещется крылами, красными, как пламень,
В этом море диком,
Всё кого-то кличет и о белый камень
Бьётся с лютым криком.

1916

PAS

Sanjaj, o sanjaj. Sve uže, tužnije
Gledaš dvorište s mećavom, očima
Zlatastim, uz ram prilijepljen snijeg,
Metle topola, zvučnih, punih dima.

Ti, uz uzdahe, svijen u toplini
Uz moje noge – misliš. Sebe sama
Svak muči – tugom za poljima inim
I pustinjama... za permskim gorama.

Sjećaš se tog što tuđe je za mene:
Sijedo nebo, tundre, led i kuga
Iz domaje ti divlje i studene.
No misao je tvoja mojoj druga:

Čovjek sam, ko bog, spoznati mi valja
Tugu vremena sviju i zemalja.







СОБАКА

Мечтай, мечтай. Всё уже и тусклей
Ты смотришь золотистыми глазами
На вьюжный двор, на снег, прилипший к раме,
На мётлы гулких, дымных тополей.

Вздыхая, ты свернулась потеплей
У ног моих - и думаешь... Мы сами
Томим себя - тоской иных полей,
Иных пустынь... за пермскими горами.

Ты вспоминаешь то, что чуждо мне:
Седое небо, тундры, льды и чумы
В твоей студёной дикой стороне.
Но я всегда делю с тобою думы:

Я человек: как бог, я обречён
Познать тоску всех стран и всех времён.

1909

U ARHIPELAGU

U krupnom lila valu kao bakar se lašti
Jesenji dan. I blagozvučno jecali
I dugo Posejdon i Eol su u snasti,
I naša je lađa ronila ribi nalik.

U dalji bješe rt. Visoko na zavoju
Proziran, nejednak red stubova je bio.
No uspavljivo jarbolski križevi poju –
U krupnom lila valu je brod ronio.

Nije li svejedno što je to stari hram,
Što je na rtu trijem zaboravljeni Febov,
Zapamtih samo red stubova i nebo.

Po gorama se oblaka dim pušio,
I pusti rt je sličan somunu bio.
Ja sam živio u snu; bogove stvarah sam.








В АРХИПЕЛАГЕ

Осенний день в лиловой крупной зыби
Блистал, как медь. Эол и Посейдон
Вели в снастях певучий долгий стон,
И наш корабль нырял подобно рыбе.

Вдали был мыс. Высоко на изгибе,
Сквозя, вставал неровный ряд колонн.
Но песня рей меня клонила в сон —
Корабль нырял в лиловой крупной зыби.

Не всё ль равно, что это старый храм,
Что на мысу — забытый портик Феба!
Запомнил я лишь ряд колонн да небо.

Дым облаков курился по горам,
Пустынный мыс был схож с ковригой хлеба.
Я жил во сне. Богов творил я сам.

1908

BEZNADEŽNOST

Na sjeveru su rujne mahovine,
Tu su svileno-srebrnaste dune...
No tamno borje, sve vršike njine,
Poju nad morem, poju kao strune.

Slušaj ih. Uz bor prislonjen, zastani:
Kroz šum surovi čuješ li im nježnost?
A on – polusan sad je raspjevani.
Na sjeveru je slatka beznadežnost.






БЕЗНАДЕЖНОСТЬ

На севере есть розовые мхи,
Есть серебристо-шёлковые дюны...
Но тёмных сосен звонкие верхи
Поют, поют над морем, точно струны.

Послушай их. Стань, прислонись к сосне:
Сквозь грозный шум ты слышишь ли их нежность?
Но и она — в певучем полусне.
На севере отрадна безнадежность.

1907

RAZVALINE

Nad plavom lukom sive se ruine:
Ostaci grčkog drevnog zatvora.
Na jugu – morske ziblju se ravnine,
Na sjeveru – sve gola gora.

Sred rupa hridi – kvrgave masline
I dereza, saputnik ruina,
A pod hridima crvene urvine
I vali od akvamarina.

Tmurno u vlazi podzemnih ćelija,
Tužno – da san remetiš tamnica,
Da u podzemlju zovom eho vijaš,
Vidiš nebo iz puškarnica!

Već je oktobar, no ljeto ne ode,
Na brdima žuti svila trave
No vazduh čist je – kako sijaš, svode,
U moru kakva nježna plavet!

I tihost, tihost tih starih ruina.
Cio dan morem, uz šum valova
Ritmičan, pratim jedra brigantina.
A nebom: krugove orlova.

I uspavljuje mora šum atlasni,
I na zemlji ko da žića nema:
Ima tek bljesak, azur i zrak jasni,
Prostor, muk, i svjetlost posvema.







РАЗВАЛИНЫ

Над синим портом - серые руины
Остатки древней греческой тюрьмы
На юг - морские зыбкие равнины,
На север - голые холмы.

В проломах стен - корявые оливы
И дереза, сопутница руин,
А под стенами - красные обрывы
И волн густой аквамарин.

Угрюмо здесь, в сырых подземных кельях;
Не весело тревожить сон темниц,
Перекликаться с эхом в подземельях
И видеть небо из бойниц!

Давно октябрь, но не уходит лето:
Уж на холмах желтеет шёлк травы,
Но воздух чист - и сколько в небе света,
А в море нежной синевы!

И тихи, тихи старые руины.
И целый день, под мерный шум валов,
Слежу я в море парус бригантины,
А в небесах - круги орлов.

И усыпляет моря шум атласный.
И кажется, что в мире жизни нет:
Есть только блеск, лазурь и воздух ясный,
Простор, молчание и свет.

U PLANINAMA

Poezija je tamna, neizraziva riječima.
Taj divlji nagib kakvo uzbuđenje je meni:
Tor za ovčija stada i dol pust i kremenit,
Pastirska vatra i gorki miris dima!

Srce, dok čudan i radostan ga tišti
Uzruj, kaže mi: "Vrati se natrag, vrati!" –
Dim mi je mirisao ko slatki aromati,
I mimo prolazim pun tuge i zavisti.

Poezija nije, sasvim ne, u tom što oči svijeta
Ko poeziju vide. Ona je u nasljeđu mome.
Što njime bogatiji, tim više sam poeta.

Kažem sebi osjetiv tamni trag onog što je
Moj dalek predak shvatio u djetinjstvu drevnome:
– Na zemlji ni razne duše ni vrijeme ne postoje!








В ГОРАХ

Поэзия темна, в словах невыразима:
Как взволновал меня вот этот дикий скат.
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костёр и горький запах дыма!

Тревогой странною и радостью томимо,
Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!» —
Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,
И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.

Поэзия не в том, совсем не в том, что свет
Поэзией зовёт. Она в моём наследстве.
Чем я богаче им, тем больше — я поэт.

Я говорю себе, почуяв темный след
Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:
— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!

1916

Blistanje crnih trepavica nujnih,
Almazi suza, neposlušnih, bujnih,
I plam nebeskih očiju,
Srećnih, radosnih i smirenih –
Pamtim... No više na svijetu nije
Nas nekad mladih i blaženih.

Pa otkuda se ti meni javi?
Pa što vaskrsnu, ne na javi,
Sjajeć neprešnim čarom svojim,
I ponavlja se ushit krasan,
Taj susret, kratki, zemni koji
Bog nam dade i uze tog časa.





***





Печаль ресниц, сияющих и чёрных,
Алмазы слёз, обильных, непокорных,
И вновь огонь небесных глаз,
Счастливых, радостных, смиренных,-
Всё помню я... Но нет уж в мире нас,
Когда-то юных и блаженных!

Откуда же являешься ты мне?
Зачем же воскресаешь ты во сне,
Несрочной прелестью сияя,
И дивно повторяется восторг,
Та встреча, краткая, земная,
Что Бог нам дал и тотчас вновь расторг?

1922